Сергей Хамзин | Очерки'О О жизни, о еде, о друзьях и путешествиях.

8 АПРЕЛЯ — ДЕНЬ СОТРУДНИКОВ ВОЕННЫХ КОМИССАРИАТОВ

8 апреля 1918 года Декретом Совета Народных Комиссаров «Об учреждении волостных, уездных, губернских и окружных комиссариатов по военным делам» были учреждены волостные, уездные, губернские и окружные комиссариаты по военным делам — военкоматы. У меня с родным военкоматом Кировского района г. Хабаровска всегда были свои - "трепетные", отношения, о которых я рассказал в своей книге "Занимательная журналистика".

События, о которых пойдет речь в этой главе, отняли у меня два месяца полноценной творческой жизни. Плюс потом месяц я приходил в себя после нервного срыва. Понятное дело, что в масштабах всей жизни конкретного человека три месяца – это ничто. Но для меня этого срока стало вполне достаточно, чтобы расставить жизненные приоритеты. Я реально увидел людей: тех, кто может и хочет в этой жизни  мне помочь, и тех,  с кем я никогда "кашу не сварю"…
Сначала немного общих фактов, или, как я говорю своим студентам, БЭКГРАУНДОВ - ДОПОЛНИТЕЛЬНОЙ ИНФОРМАЦИИ К ГЛАВНЫМ СОБЫТИЯМ. В 1994 г. началась первая чеченская кампания. Не буду вдаваться в подробности этой самой настоящей войны, скажу лишь, что 31 августа 1996 г. были заключены  Хасавюртовские соглашения. Именно в этот день  представителями России (председатель Совета Безопасности Александр Лебедь) и Ичкерии (Аслан Масхадов) в городе Хасавюрте (Республика Дагестан) были подписаны соглашения о перемирии. Российские войска полностью выводились из Чечни, а решение о статусе республики было отложено до 31 декабря 2001 года.

Казалось бы, где лично я, а где Чечня? Но в конце октября 1996 г.  мне пришла повестка явиться в военкомат Кировского района. Он располагался на улице Бойко-Павлова, почти у самого Амура. Я был воспитан как законно послушный гражданин, поэтому явился в военкомат в точно назначенное время, не чувствуя никакой беды.

Меня сразу привели в кабинет районного военного комиссара, фамилия  у которого было Томащук (именно он мне в 1994 г. выдавал военный билет офицера запаса).  Он немного растерялся – это потом я узнал, что он не ожидал, что я так быстро появлюсь перед его очами.  Обычно, получив повестку от военкомата, нормальный человек на нее никак не реагирует… Папка с моими документами лежала у него на столе. Он их деловито просмотрел (было видно, что не в первый раз) и сказал:

- Значит, так, товарищ лейтенант! В Чеченской республике несколько месяцев назад завершилась военная кампания. И сейчас пришло время восстановления этой нашей республики. В настоящее время в Грозном и в других населенных пунктах Чечни катастрофически не хватает инженеров-строителей. Я внимательно изучил ваше личное дело, попросил подготовить на вас характеристику во Втором отделе вашего университета, и у меня нет сомнений, что именно вам могу поручить столь ответственное и важное государственное задание. Вы отправитесь в Чечню восстанавливать разрушенные города и сёла. Поздравляю!

Я был в шоке! Какая Чечня? Какое восстановление народного  хозяйства? Что в таких случаях делает адекватный человек, застигнутый врасплох? Правильно, начинает искать аргументы, в надежде доказать, что его собеседник – не прав. Вот и я начал пояснять подполковнику Томащуку, что у меня много работы, у меня занятия со студентами в университете, и вообще, в моих планах нет никакой службы в армии… И чем больше я приводил аргументов, тем более счастливым становился Томащук. Он упивался своей властью надо мной, наверное, именно так вели себя в застенках НКВД следователи, когда арестованные люди начинали доказывать, что они ни  в чем не виноваты.

Выслушав мои объяснения, Томащук сделал паузу. Он медленно (очень медленно, как мне тогда казалось) налил себе в кружку чай, достал сухарик, откусил его и очень громко хлебнул из кружки.

- А теперь слушай меня! – он сразу перешел в разговоре со мной на «ты», тем самым получив еще немного психологического преимущества: я ему «тыкать» не мог в силу возраста и его положения. – Свою демагогию оставь для передач о демократии и свободе в стране! У меня есть приказ подготовить к отправке в Чечню лейтенантов запаса, имеющих дипломы строителей. Ты нам подходишь идеально! Вот тебе бумаги для прохождения медкомиссии. Я жду тебя через три дня здесь в 9 утра с вещами. Вопросы есть?

Вопросов было очень много. Но что-либо говорить этому представителю власти в форме подполковника мне не хотелось. Я молча взял бумаги и, опустив голову, пошел прочь. Дежурный офицер военкомата посмотрел на меня, как на приговоренного, и даже встал открыть дверь мне на улицу.

Октябрьский холодный воздух быстро привел меня в чувство. Пока я поднимался по улице Бойко-Павлова вверх к трамвайной остановке, анализировал сложившуюся ситуацию. Я очень благодарен своему полученному техническому образованию – оно научило меня все факты складывать по полочкам, строить в голове эпюры взаимоотношений разных субъектов ситуации, и делать правильный вывод. Вот и сейчас я анализировал: какие факты у меня на руках?

В Чечню ехать и восстанавливать объекты народного хозяйства под свист пуль (это только в газетах писали, что война прекратилась!) совершенно не хотелось. Не я "заваривал эту кашу" с чеченцами, что привела в итоге к войне. И не мне ее разхлёбывать. Но против меня был реальный государственный монстр – военком, который, судя по всему, настроен решительно выполнить план по призыву инженеров-строителей. Надо было что-то предпринимать…

Чем плоха творческая профессия (для меня это лично всегда недостаток профессии): любая неприятность выводить из колеи и очень сложно сосредоточиться потом на написании материалов. Вот и у меня с момента встречи с военком голова была забита явна не творческими делами.

Первым делом я решил, что на медкомиссию не пойду и через три дня с вещами на пороге военкомата не появлюсь. Начнем с этого борьбу за свое право жить и заниматься тем, чем я хочу, а тем, что за меня решил подполковник Тимошук.

Я поставил в известность о своей проблеме директора нашей фирмы Владимира Анатольевича Бакуменко. Он тоже его со своих студенческих времен не очень любил армию, поэтому стал сразу на мою сторону. Отведенные мне три дня пролетели быстро. Я погрузился в творческий процесс, тем более еженедельный выпуск газеты никто не отменял. Но мысль о военкомате в голове сидела постоянно.

Через два дня после назначенного мне для прихода в военкомат срока днем на работу мне позвонили из дома. Взволнованный голос мамы сказал, что за мной приходила милиция. Началось! Через пару часов опять звонок из дома: милиция приезжала опять и очень настойчиво потребовала сообщить во сколько я буду дома. Не желая рисковать, в ту ночь я остался в Доме радио.

Утром все-таки рискнул сбегать домой – позавтракать, помыться, переодеться. Меня дома «обрадовали»: милиция все-таки приезжала вечером еще раз. По всей видимости, в тот день все проблемы с преступностью в Хабаровске были решены и единственным преступником оставался я. Иначе как объяснить такое рвение?

На работе я опять провел весь день в нервотрепке. Вечером, подходя к дому, увидел милицейский «бобик». Не желая рисковать, вернулся в Дом радио и опять провел там ночь. Ситуация переставал мне нравиться совсем.

Я поднял все законы и нормативные акты, посвященные призыву в армию. Да, в них чёрным по белому было написано, что выпускник военной кафедры может быть призван на год на службу в звании лейтенанта и в должности командира взвода. Отсрочкой могло служить наличие двух несовершеннолетних детей или обучение в дневной аспирантуре. Двух малышек я бы родить за несколько дней никак не смог, а брать в жены счастливую, но незамужнюю мать двоих чужих детей, мне особенно не хотелось. Оставался только один путь – аспирантура.

В университете к моей проблеме отнеслись очень внимательно.     Я был поражен, сколько людей принялось мне помогать поступать в аспирантуру. Доцент моей кафедры Наталья Васильевна Васина, которая больше всех помогала решать  мои проблемы, тогда сказала: «Сегодня я тебе помогу, а потом кто-то также поможет моему сыну!»

Процесс поступления в аспирантуру не мог быть скорым. Надо было сдать кандидатский минимум (экзамены по иностранному языку и философии). Спасибо покойному профессору Анатолию Ивановичу Климкину, который без раздумий согласился стать моим научным руководителем. В качестве научной темы мы с ним выбрали «Экономическую целесообразность реконструкции зданий». Тема мне была близка, учитывая, что мой дипломный проект был посвящен реконструкции жилого здания под гостиницу. Спасибо преподавателям, принимавшим у меня экзамены по кандидатскому минимуму и закрывавшими глаза на мою недостаточную подготовку. А когда мне было готовиться? Ведь к этому времени мне даже негде было жить!

Да-да, милиция у моего подъезда стала дежурить чуть ли не круглосуточно. «Добрые» соседи, а особенно лифтеры, подробно рассказывали тем, кто меня поджидал, где меня можно было найти. И однажды, во время прямого эфира на телевидении (тогда я уже работал на ТВА), милиция приехала в Дом радио за мной! А что, увидели меня на телеэкране и быстро за мной! Охрана центрального входа Дома радио была в курсе моей проблемы, и пока один охранник «заговаривал» милиционеров, другой быстро прибежал в студию ТВА и обо всём рассказал. Мне ничего не оставалось, как ПРЕРВАТЬ ЭФИР, и уйти через второй вход. Пробираясь по снежным завалам на улице Кавказской, я шел и думал: за что мне всё это? На ближайшее время мне пришлось забыть о работе на ТВ: милиция очень внимательно следила за телеэфиром. На радио пришлось мне вести программы, не представляясь: чтобы тоже меня не определили. Конспирация была полной!

Во всей этой истории меня радовало только одно: мир не без добрых людей. Совсем неожиданно «руку помощи» протянуло мне руководство административно-хозяйственной части «Железки» (опять в моей жизни появился этот вуз!). Не буду в этой книге вдаваться в подробности, что и как произошло, скажу лишь, что мне выделили отдельную комнату в общежитии, и я там благополучно «залег на дно».

Мое «осадное положение» продолжалось более месяца, пока я поступал в аспирантуру. В конце ноября и в начале декабря в Хабаровске всегда холодно, а тут еще было по настоящему холодно на душе. Как-то не привык я жить подпольно, вздрагивая от каждого стука в дверь, укрываясь от милицейских машин на улицах…

В итоге всё завершилось тем, что приказом ректора Политена меня все-таки зачислили в аспирантуру. Справку об этом я лично повез в военкомат подполковнику Томащуку. Увидев меня, он просто потерял дар речи. По его лицу отчетливо было видно, как он хотел разорвать в мелкие клочья мою справку. Но, увы для него, это был документ, который официально прекращал мою травлю.

На прощание, еле сдерживая свой гнев и недовольство,  он мне сказал: «Еще увидимся!». Не увиделись.  Весной следующего года на одной из улиц Хабаровска его убила сосулька, так некстати упавшая с крыши...