Сергей Хамзин | Очерки'О О жизни, о еде, о друзьях и путешествиях.

ONLINE-РОМАН «ЗАНИМАТЕЛЬНАЯ ЖУРНАЛИСТИКА». ГЛАВА 9 «РОМАН С АРМИЕЙ»

Я никогда не понимал лозунг советских лет: «Служба в армии – священный долг каждого гражданина!». Какой долг? Когда я у Родины успел чего-то занять, чтобы отдавать? В общем, с ранних лет отношение к армии у меня было неоднозначное. Да, как любой мальчишка, я любил оружие, военную технику – таких игрушек у меня было много. Я, затаив дыхание, всегда смотрел на людей в красивой военной форме. Я обожал фильмы, в которых наши воины представали суперменами. Но я никак не мог понять, почему, если я того не желаю, должен покидать свой дом и идти выполнять чьи-то команды?

Возвращавшиеся из армии старшие товарищи и просто соседи своими рассказами о службе оптимизма мне не внушали. А тут еще самый разгар войны в Афганистане! И туда отправляли не каких-нибудь эфемерных воинов, а конкретных пацанов с нашего двора, с нашего района, из нашего города, часть из которых потом возвращалась в цинковых гробах. Такое «цинковое» возвращение не афишировалось, но мы-то видели как убивались от горя их матери и подруги! Такая перспектива меня совсем не прельщала, и очень рано я встал в оппозицию к армии.

Это сегодня легко писать – «встал в оппозицию». А тогда что я мог противопоставить мощному государству, у которого механизм перемывания мозгов молодежи был отработан десятилетиями? Только свои знания. Мне наивно казалось, что чем лучше я буду учиться, тем меньше шансов мне попасть в армию. Каким всё-таки наивным я был тогда!

Хорошо помню наши бесконечные споры с военруком, который, напомню вам, меня недолюбливал. Я ему прямо говорил: «Почему я должен идти в армию? Я готов принести больше пользы Родине «на гражданке»!». Он мне в ответ: «Так положено!». Я:  «Но я не хочу!». Он, со злорадством: «Тогда пойдешь в тюрьму!». Я, гордо:  «Лучше в тюрьму, чем в армию!». Он, ехидно: «Так отсидев 3 года, всё равно потом пойдешь на 2 года в армию!». Вот так мы с ним и спорили до тех пор, пока Михаил Горбачев не подписал Указ об отсрочке для студентов дневных отделений вузов. Проблема решилась сама собой! Спасибо, Михаил Сергеевич!

Правда, признаюсь вам, что я все-таки воспользовался возможностями Министерства обороны в своих корыстных целях. Когда в 9-м классе пришло время определяться в какой вуз идти на подготовительные курсы (тогда везде они были бесплатными, вот времена-то я застал!) для последующего поступления, я выбрал… Хабаровское военное строительное училище! Нет, конечно же, туда поступать я не собирался, но подготовительные курсы во всех вузах мне казались банальными – стандартные занятия по физике и математике. А в военном училище, кроме физики и математики, предлагали еще  занятия по физической подготовке (держать себя в форме  никогда не бывает лишним), по истории и по военному делу. Последнее было самым интересным. Мы, 15-летние мальчишки, стреляли из разных типов оружия, взрывали на полигоне гранаты, изучали разные типы вооружения. Автомат Калашникова после тех курсов я до сих пор собираю и разбираю с закрытыми глазами. Именно в военном училище я впервые сел за самый настоящий компьютер! Пусть мы в основном играли в элементарные компьютерные игры, но это было намного интереснее, чем на уроках информатики в школе рисовать на доске клавиатуру и мелом показывать на какие клавиши нужно нажимать, чтобы выполнить ту или иную команду…

Еще один плюс моего двухгодичного посещения подготовительных курсов в военном училище – я посмотрел на армию изнутри. На армейские порядки, на дисциплину, которая доходила до абсурда, на не очень образованных офицеров, с которыми я, школьник, к примеру, по вопросам истории и литературы мог спорить на равных. И в очередной раз понял: служба в армии – не для меня. Но всё равно говорю большое спасибо всем курсантам и офицерам Хабаровского военного строительного училища, что помогли мне хорошо подготовиться к поступлению в гражданский вуз.

Кто помнит законы того времени, знает, что после окончания обучения на дневном факультете  в высшем учебном заведении всё равно выпускников забирали в армию. Спасти могло только обучение на военной кафедре. Оно продолжалось 2,5 года, и после окончания обучения каждому присваивалось звание «лейтенант запаса». Естественно, я без раздумий пошел учиться на военную кафедру нашего Политена и то время вспоминаю с большим удовольствием. Военная кафедра Политехнического института была одной из самых мощных среди вузов Хабаровска. На ней работали специалисты очень высокого уровня – «паркетных» офицеров практически у нас не было. Мы очень подробно изучали фортификационные сооружения, подрывное дело, тактику и стратегию ведения военных действий.  Кстати, в бывшем кабинете подрывного дела сейчас оборудована лаборатория для обучения журналистов ТОГУ. Мир тесен!

 Финалом теоретического обучения на военной кафедре  служили месячные военные сборы в самой настоящей воинской части.

Нас отправили в село Вятское – одно из самых старейших и знаменитых сел Хабаровского края. Во-первых, по преданиям местных жителей, там  кратковременно (что-то живот у него свело!)  останавливался будущий Император Николай Второй, когда еще Цесаревичем путешествовал по Дальнему Востоку. Ну а во-вторых, опять же по преданиям местных жителей, именно в Вятском в 1942 г. в семье командира корейских военных  Ким Ир Сена  родился горячо любимый и обожаемый всеми северными корейцами Ким Чен Ир. Нам даже показывали полуразрушенную избу в селе, которую не позволяли разрушить дальше так как именно там и появился на свет Любимый руководитель. Где правда, где выдумка – не знаю! Что слышал и видел, то и рассказал…

Военные сборы легкими я назвать не могу. Мы жили в одном режиме с солдатами срочной службы. Я был командиром своего взвода, состоящего из моих же однокурсников. В 6.00 подъем, зарядка, завтрак, занятия в классе, обед, занятия в поле, физподготовка, ужин… В таком ритме мы жили каждый день! Сначала, конечно, было очень тяжко. В первую неделю сборов у меня лично вообще не было никакого аппетита. Зато потом есть хотелось постоянно. Выручала «Чайная», находящаяся на территории воинской части – туда мы бегали ежедневно потреблять в больших количествах пирожные.

Запомнился приезд в Дальневосточный военный округ председателя правительства Российской Федерации Виктора Черномырдина. Нас на сутки отвезли на полигон, где мы оборудовали военный лагерь для показательных учений перед очами Черномырдина. Но именно тогда я понял, что мы не просто однокурсники, а мы – одна команда, в которой каждый был готов помочь друг другу. Вообще, эти военные сборы нас очень сильно сдружили: ведь в закрытом мужском коллективе проявляются все положительные и отрицательные черты характера человека. И я до сих пор горжусь своим взводом, в котором подобрались настоящие мужики. Мы даже заняли тогда 1-е место в конкурсе песни и строя. Кстати, именно на том конкурсе была сделана моя первая в жизни видеозапись.   Смешно сегодня смотреть на худого усатого паренька, каким тогда был я.

Совершенно другими глазами мы взглянули на многих наших офицеров. Остановиться в этой книге хотелось бы на двух Офицерах - именно так хочу о них написать,  с большой буквы. Имя-отчество первого я не помню – в армии принято обращаться по фамилии. Вот и запомнил – подполковник Таранюк.  Он преподавал нам одну из самых сложных дисциплин – подрывное дело. Она в теории-то была непростой, а представляете сколько было сложностей на практических занятиях. Ведь мы реально производили взрывные работы! И вот во время выполнения одного из заданий курсанты   отделения моего взвода по очереди подожгли тротиловые шашки. Как полагается по инструкции, отошли на безопасное расстояние и стали считать взрывы. Первый, второй, третий, четвертый, пятый, шестой… И тишина! А ведь было подожжено семь шашек! Выждав положенное время, подполковник Таранюк приказал нам оставаться в укрытии, а сам пошел искать невзорвавшуюся шашку. Каждый его шаг мог стать последним. Мы смотрели на него, затаив дыхание, и ожидая в любой момент взрыв. Но всё обошлось! Подполковник Таранюк нашел седьмую шашку, шнур которой по непонятным причинным погас. После этого случая степень нашего уважения к этому офицеру не знала границ.

И все-таки трагедия на наших сборах произошла. Страшная трагедия. В первые же выходные начальник сборов полковник Гвоздицких отпустил часть ребят в увольнение в Хабаровск. Полковник Гвоздицких был еще одним из самых уважаемых нами офицеров военной кафедры. Про таких как он говорят «настоящий полковник». Имея за своими плечами богатый военный опыт, он не сюсюкал с нами, мальчишками, а всегда вёл разговор на равных. И при этом был очень справедлив! Полковника Гвоздицких уважали все! На наших сборах он был начальником в 13-й раз. Как оказалось, в несчастливый раз…

И вот так получилось, что возвращаясь из этого злополучного увольнения, один из студентов 2-й роты погиб в автокатастрофе. Его легковушка врезалась в автоцистерну. Нет необходимости говорить, какая это была трагедия для всех нас, а особенно для полковника Гвоздицких. Его тут же обвинили в гибели студента, затаскали по судам. Боевого полковника эта трагедия просто сломала. Он часто ночами спускался к нам в казарму (офицеры жили этажом выше), тихонечко будил меня и просил посидеть с ним в ленинской комнате. Почему именно меня? У меня с ним сложились особенно доверительные отношения, плюс совершенно случайно выяснилось, что у нас с ним были общие знакомые. Владимир Иванович Гвоздицких ставил на стол бутылку, наливал себе и пока всё не выпивал, рассказывал мне о своей жизни. И рассказывал с такой тоской, что как будто подводил ее итоги, как будто прощался с ней. Увы, сильный офицер не выдержал – спустя некоторое время он повесился… Вот такая страшная правда жизни – куда без нее настоящему журналисту?

Военные сборы я окончил с отличием и был рекомендован для районного военкомата как перспективный офицер инженерных войск  в случае военной  необходимости. Кто же мог подумать, что эта военная необходимость наступит так быстро – начались боевые действия в Чечне. И, как вскоре выяснилось, без меня армия там обойтись не могла…

Продолжение следует…